— Мне так жаль, Дэвид.

Но нет, он никогда не узнает, насколько ей жаль. По меньшеймере до тех пор, пока она не спасет его родителей.

— Не волнуйся, мы разыщем их, — сказала Тэлли.

— Но сначала кое-куда заглянем.

— Куда?

— Я тебе сказал, что мои родители к такому поворотусобытий были готовы — еще с тех пор, как они основали Дым. И не просто моральноготовы. Они кое-что сделали.

— Например, постарались вырастить тебя так, что ты самможешь о себе позаботиться, — подсказала Тэлли, прикоснувшись кончикамипальцев к куртке Дэвида, сшитой вручную из кусочков кожи.

Он улыбнулся и стер с ее щеки пятно сажи.

— Они сделали намного больше. Пойдем со мной.

Лаз, ведущий в пещерку неподалеку от дома, оказался такимузким, что протиснуться в него можно было только ползком. Дэвид показал Тэллиинвентарь, который его родители запасали много лет.

Тут были фильтры для очистки воды, приборы-навигаторы,необыкновенно легкая теплая одежда и спальные мешки. По меркам Дыма, этипринадлежности для выживания в условиях дикой природы представляли собой целоесостояние. Четыре скайборда имели старомодный дизайн, но при этом по конструкцииничем не уступали той доске, которой доктор Кейбл снабдила Тэлли перед еепутешествием в Дым. Имелся в коллекции инвентаря и запас герметично упакованныхдатчиков, которые можно было прикрепить к колечку на пупке. Все собранное здесьотличалось первоклассным качеством.

— Да… Твои родители — дальновидные люди.

— Всегда такими были, — кивнул Дэвид. Он взялфонарик и проверил его яркость, направив луч на каменную стену. — Всякийраз, когда я забирался сюда посмотреть, все ли в порядке, я представлял себетакой момент. Миллион раз я планировал, что именно мне понадобится. Простокажется: я настолько ярко себе все это представлял, что оно должно былослучиться.

— Ты не виноват, Дэвид.

— Если бы я был здесь…

— Ты бы теперь сидел в салоне аэромобиля чрезвычайников,скованный наручниками, и вряд ли бы мог кого-то спасти.

— Ну да. А я здесь. — Он посмотрел на нее. —Но хотя бы ты со мной. Ты — то единственное, чего я себе никогда не воображал.Неожиданный союзник.

Тэлли через силу улыбнулась.

Дэвид вытащил из кучи припасов водонепроницаемый мешок.

— Я с голоду умираю.

Тэлли согласно кивнула, и у нее вдруг закружилась голова.Ведь она не ела с позавчерашнего ужина.

Дэвид порылся в мешке.

— Уйма фаст-фуда. Так, посмотрим… «ВегеРис» — этозначит «рис по-вегетариански»… «КарриМак» — это, наверное, макароны с карри.«ШведФрик». Фрикадельки по-шведски, что ли? «РисТай». Это, скорее всего, риспо-тайски. Тебе чего больше хочется?

Тэлли сделала глубокий вдох. «Добро пожаловать в турпоход!»— мысленно сказала она себе.

— Что угодно, только не «СпагБол»! — воскликнулаона.

Тэлли и Дэвид тронулись в путь на рассвете. Каждый из нихвзял себе по два скайборда. Положенные один на другой, «бутербродом», спаренныескайборды могли поднять вдвое больше груза. В данном случае основной вессоставлял багаж, который уложили в сумки, прикрепленные к нижнему скайборду.Дэвид и Тэлли взяли с собой все, что смогли разыскать, в том числе журналы,спасенные Боссом. Что бы ни случилось, возвращаться в Дым смысла не было.

Тэлли осторожно начала спуск вдоль горной реки. Лишний грузболтался под скайбордом и мешал, как мешают каторжнику ядро и кандалы. Но покрайней мере теперь у Тэлли на руках снова были магнитные напульсники.

Они должны были добраться до города совсем не тем путем,каким в Дым пришла Тэлли. Ее маршрут изначально был более легким, и в неговходил полет на вертолете с рейнджерами. Дэвид выбрал дорогу в обход. При том,как нагружены были Дэвид с Тэлли, они не смогли бы даже сравнительно недолгоидти пешком. Поэтому нужно было каждый дюйм расстояния преодолевать либо надреками, либо над землей, богатой залежами железа, хотя из-за этого путь истановился длиннее. Кроме того, после вторжения чрезвычайников в Дым лучше былодержаться подальше от любых городов.

К счастью, Дэвид десятки раз летал к городу Тэлли — как вгордом одиночестве, так и во главе компаний неопытных уродцев. Он знал все рекив округе, все железнодорожные ветки, развалины городов и залежи железной руды.Кроме того, он держал в уме дюжины запасных маршрутов, разработанных на случайвозможной погони.

Десять дней, — объявил он, когда они тронулись впуть. — Если будем лететь всю ночь, а днем сидеть в укрытиях.

— Неплохо, — отозвалась Тэлли, гадая, успеют лиони хоть кого-то спасти от операции.

В первую ночь странствия около полуночи они покинули речку,стекавшую с «лысой головы», и полетели вдоль высохшего русла другой речушки,вьющегося по полю белых орхидей. Через некоторое время они оказались на краюобширной пустыни.

— Как же мы через нее переберемся?

Дэвид указал на темные столбы, торчащие из песка. Они стоялив ряд и терялись из виду вдалеке.

— Это были опоры, соединенные между собой стальнымитросами.

— Для чего они были нужны?

— С их помощью передавали ток с ветряной электростанциив один из древних городов.

Тэлли сдвинула брови.

— Я не знала, что ржавники использовали энергию ветра.

— Не все из них были чокнутыми. Очень многие, но невсе. — Дэвид пожал плечами. — Ты не должна забывать о том, чтобольшая часть из нас — потомки ржавников, и мы до сих пор используем их базовыетехнологии. У некоторых из них наверняка были правильные понятия о жизни.

Тросы до сих пор лежат посреди пустыни, защищенные зыбучимипесками и почти полным отсутствием дождей. В некоторых местах тросы порвалисьили проржавели. Здесь Дэвиду и Тэлли приходилось лететь осторожно, не отрываяглаз от огоньков металлодетекторов. Стоило им поравняться с разрывом, которыйони не могли преодолеть, Дэвид раскатывал на песке большой моток троса, и потомони с Тэлли шли пешком, а скайборды вели над тросом, будто упрямых осликов поузкому мостику. Потом Дэвид сворачивал трос, и они взлетали вверх.

До сих пор Тэлли никогда не видела настоящей пустыни. Вшколе им говорили, будто пустыни полны жизни, но эта была именно такой, какойТэлли представляла себе пустыню в детстве: безликие холмы, простирающиеся,насколько хватает глаз. И никакого движения, только песок под дуновениями ветраструится медленной поземкой.

Тэлли знала название одной-единственной пустыни наконтиненте.

— Это Мохаве? — спросила она.